Перейти к публикации

Архивировано

Эта тема находится в архиве и закрыта для публикации сообщений.

Dino

Из записок охотника

Рекомендованные сообщения

Давненько ничего не выкладывал... :)

Костёр

День неудержимо клонился к вечеру. Солнышко, словно утомившись весь день идти по небу, даря нам свет и тепло, стало опускаться все ниже и ниже. В какой-то момент оно, видимо, споткнулось о макушку высоченной старой ели, невесть сколько росшей в глубине леса и, огорченное этой неудачей, растратив последние силы, покатилось вниз все быстрее и быстрее. Прямо на глазах тени становились все длиннее и гуще, краски мягче, а звуки лесной жизни – глуше и таинственнее.

Весь день мы ходили по тайге, перешагивая полузаросшие мхом поваленные лесины, пробираясь через чепурыжник на месте старых вырубок (вот ведь название, а? – как зачепит, так еле отчепишься!), обходя целые поляны трехэтажного бурелома и прыгая с кочки на кочку на моховых болотинках. Разумеется, все это не могло не сказаться на наших, вдребезги изнеженных цивилизацией, организмах. И еще как сказалось! Мы были вымотаны совершенно – до того самого состояния, когда в душу начинает просачиваться через какие-то неведомые щелочки предательская мыслишка «ну и зачем я сюда поперся?». Разговоры как-то сами собой стихли и слышно было только усталое сопение, лишь изредка перемежаемое ворчливым чертыханием, когда кто-нибудь из нас неудачно наступал на шатающийся под ногой камень или получал веткой по физиономии. Таинственным образом потяжелевшее в несколько раз ружье немилосердно оттягивало плечо, а такой небольшой еще утром рюкзачок за время пути успел, кажется, изрядно набрать весу. Одним словом - стало совершенно очевидно, что пора останавливаться на ночлег.

Какое же это все-таки блаженство – после долгого пути снять ружье, сбросить со спины рюкзак и, привалившись спиной к шероховатой, теплой сосне, постоять, каплю за каплей снова обретая способность слышать, видеть, обонять и - главное – воспринимать все, что ощущаешь… Не стоит только в этот момент совершать коварную ошибку – садиться. Как же тяжело потом оторваться от земли! Кажется, что каждая косточка в теле, каждая мышца обретают право голоса и устраивают шумный митинг протеста против такого бесчеловечного насилия над ними…

Но – пора! Сумерки уже густы, еще чуть-чуть и можно будет с полным на то основанием назвать их темнотой. А ведь нужно еще обустроить лагерь, приготовить немудрящий ужин. Но сперва – Костер!

Полоска бересты, пригоршня сухих еловых веточек, спичка или зажигалка – волшебная, магическая формула, испокон веков отличающая человека от прочих Чад Божьих. И вот уже над шалашиком из хворостинок весело заплясали первые, еще слабенькие и робкие, язычки пламени. Несколько жердинок потолще и – вот уже близко возмужание Костра – две серьезных сушины ложатся в него, чтобы отдать нам свое тепло. Пройдет совсем чуть-чуть времени и Костер загудит ровнее, обретет силу, обнимет положенные в него бревна заметно подросшими языками своего пламени.

Мы же тем временем суетимся вокруг, занятые обустройством лагеря, приготовлением ужина. Слишком давно мы были детьми Природы, слишком давно мы, как неразумные подростки, удрали от нее к мачехе-цивилизации и вот теперь, привыкшие к ее игрушкам, уже не можем обходиться без них – нам нужна горячая пища, хоть какой-то кров над головой, тепло… За этой своей суетой мы так и не замечаем возмужания Костра, мы возвращаемся к нему, лишь сделав себе постель из лапника и натянув над ней полог из плащ-палатки. Мы возвращаемся к Костру с котелком, полным воды – чтобы он вскипятил нам чайку – и невольно поражаемся, как окреп тот малыш, который еще совсем недавно робко цеплялся за тоненькие веточки, которыми мы его подкармливали.

Что может быть аппетитнее звука булькающего над Костром котелка? Какой зачаровывающий звук, вздымающий в груди теплые волны Настоящего Чайного Удовольствия! Разогретая в огне тушенка, краюха черного хлеба с добрым куском сала и Чай – волшебный, крепкий, обжигающий, Горячий Сладкий Чай – с неповторимым запахом дыма, дикой воды, прокопченного чуть ли не насквозь котелка… Все! Вот он – Порог Блаженства! Осталось сделать один малюсенький шажок – закурить и опереться на локоть…

Неспешно течет разговор – о мелочах сегодняшнего дня – тех самых мелочах, что потом, возможно, будут вспоминаться, как одни из счастливейших в жизни моментов, об упущенной дичи, о намятой ноге, о том, что тушенки осталось всего две банки и поэтому завтра стрелять надо как следует, а не как получится… Мягкие отблески пламени играют на спокойных, добрых лицах товарищей… Вот один из них тихонько опустился на спину и мирно засопел – волшебница-Дрема взяла его под руку и повела на прогулку по сказочным садам сна… Другой неотрывно смотрит на огонь – глаза его приобретают выражение некой отстраненности, словно всматриваются куда-то далеко-далеко за Костер, за Лес, за невидимый горизонт… Бог весть, о чем он думает сейчас, что вспоминает. Но безмятежное, может быть, лишь слегка грустное выражение его лица говорит о том, что ему сейчас хорошо. Разговор сам собой затих, стаял, словно последний весенний снежок на лесной тропке… Тепло Костра, сперва отогревшее наши тела, наконец-то взяло в свои мягкие, бережные ладони наши души…

Я сижу в великолепном, роскошном каминном зале удивительного замка – самого прекрасного из всех замков, что в силах вообразить человек. В этом зале высоко-высоко взметаются покрытые старым, потемневшим золотом колонны сосен. Они взметаются туда, где за зеленой драпировкой крон виден неземной красоты купол, покрытый черным бархатом и украшенный мириадами бриллиантов-звезд. Зал этот огромен, но светом пламени из камина-Костра в нем очерчен круг – круг тепла и света, круг покоя и уюта. И я наслаждаюсь этим светом, этим уютом, чувствуя себя неизмеримо богаче любого богача, любого наследного принца, нефтяного магната - любого, нагородившего вокруг себя стен из кирпича, стекла и бетона… Я – Свободен!

Очень хочется полюбоваться своим каминным залом со стороны… Поднимаюсь и, не оборачиваясь, иду туда, где заканчивается волшебный круг тепла и света, даруемый Костром. Граница этого круга на удивление четкая – в какой-то момент возникает ощущение, будто стоишь перед дверью – сделай шаг и выйдешь наружу. Я так и делаю. Оборачиваюсь…

Я стою в темном, ночном лесу. Прямо передо мной – огромный, волшебный замок. Из-за темноты я не могу разглядеть его как следует, но мне хорошо видно освещенное теплым светом окно между двумя кустами. Я заглядываю в это окно и вижу наш Костер, моих добрых товарищей, золотые колонны сосен, полог плащ-палатки… Да, это он – мой сказочный каминный зал – удивительно красивый и необыкновенно уютный… Я стою и любуюсь этим зрелищем, не в силах оторвать взгляда, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть очарования этого момента… Я улыбаюсь, мне чертовски хорошо!

Укладываюсь у огня – завтра предстоит долгий день, завтра будут новые дороги, новые места, новая усталость и новые радости… Мне уютно и спокойно – я знаю, что наш Костер будет согревать нас своим теплом до самого утра, хотя пламя его и угаснет. Но в глубине его, под золой, будут потрескивать, даря нам свое тепло, его жаркие угли – Душа Костра. Я видел его совсем юным, робким и беззащитным, видел зрелым – сильным, ярким, теперь он – старый, спокойный и мудрый. И от этого – по-особенному теплый…

…и Добрый.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Юлашка

Всякая охотничья всячина, именуемая, для важности, гордым термином «экипировка», обладает одним удивительным свойством – накапливаться.  Делает она это незаметно, но очень-очень быстро: казалось бы – только-только выделили на семейном совете целый здоровенный шкаф для хранения всех этих «нужностей» и «полезностей» - и вот уже у него перестают закрываться дверцы. А если на них нажать как следует, то они, конечно же, закроются: напор-то прилагается нешуточный, охотничий. Но тогда с треском отлетает задняя стенка, прибитая мебельными гвоздиками.  Тогда, под укоризненным взглядом жены, приходится, горестно вздыхая, распахивать шкаф и начинать Большую Охотничью Уборку.

Большинство из тех предметов, которые сейчас извлекаются из недр шкафа и подвергаются придирчивому осмотру «на предмет полезности и нужности» попадают в него в томительный период межсезонья, когда душа охотничья, истомившись в городе, истосковавшись по простору и честной лесной свободе, жалобно поскуливая, скребёт коготочками душу. Тогда молча срываешься и чуть ли не опрометью бежишь в охотничий или экипировочный магазин и там долго-долго бродишь, перебирая разные предметы: такие интересные, вкусно пахнущие брезентом, кожей, оружейным маслом, да Бог весть чем ещё – и уж непременно нужные и полезные.

Заметная часть этих вещей так никогда и не попадает на охоту – рюкзак не резиновый, а спина не железная, вот и отправляются на очередную лесную вылазку только самые надёжные и проверенные вещи. Пусть и чиненные-перечиненные, но такие свои, привычные, пропахшие дымом костра, выгоревшие на солнце. У этих в шкафу постоянная «прописка», они здесь полноправные хозяева. Их, подержав секунду в руках, бережно убираешь обратно в шкаф, аккуратно укладываешь, поправляешь – чтобы им там было уютно. Остальные – лишь гости.

Впрочем, нет-нет, да и достанешь во время очередной такой приборки из недр шкафа нечто такое, что заставит тебя остановиться и задуматься, уходя всё дальше и дальше в страну воспоминаний, связанных с этим предметом.  Так приключилось и в этот раз, когда из-за плащ-палатки я выудил небольшую обструганную палочку с отрезком веточки-крючочка на одном конце и опалённую на другом…

Та весна выдалась в средней Карелии дружная, бодрая. Снег, которого накидало за зиму как-то очень уж много, таял отчаянно, сразу – и растекался говорливыми ручейками во всех направлениях. Солнце так и сверкало, отражаясь миллиардами искорок во всех этих ручейках, лужах и целых озерцах талой воды. Берёзы буквально кипели соком, жизнь просыпалась в каждой травинке, каждой веточке. Вот в такую благодать, в самом начале мая, мы с женой забрались в глухой угол столь любимых нами угодий. Нам хотелось соорудить шалашик на тетеревином току, запримеченном ещё прошлой весной. Тогда мы не успели посетить этот ток, буквально наткнувшись на него за день перед отъездом домой, но сейчас, едва приехав в лес и добравшись до избы, мы сразу же засобирались туда.

Надо сказать, что шалаш на тетеревином току, пусть даже совершенно непуганом, надо ставить загодя, хотя бы дня за три-четыре, чтобы осторожные птицы успели к нему привыкнуть и убедиться в том, что куча еловых веток, неожиданно оказавшаяся посреди их привычного токовища, ничем им не угрожает. Вот это и заставляло нас торопиться.

Для того, чтобы добраться до цели, нам предстояло отмахать несколько километров по старой, полузаросшей лесной дороге, потом пройти напрямик, через лес, ещё пару километров и потом, «на сладкое» - перебраться через здоровенное, шириной не менее километра и длиной километров в десять, болото. Вот там, в дальнем углу этого болотища, мы и собирались поставить шалаш. Теоретически, мы должны были успеть после этого вернуться в избу, пусть и в сумерках.

Ходьба по болоту и осенью – не самое простое занятие, а уж весной, когда идёт бурное таяние – и подавно. Пока болото не растаяло, ходить по нему можно как по аэродрому – твёрдый ровный наст, лежащий на промёрзшем кочкарнике, прекрасно держит пешехода. Но стоит весне вступить в свои права, как разверзаются «хляби подножные» и ситуация меняется очень сильно.

Поверх торфяных кочек скапливается тёмная, практически не прозрачная вода, скрывающая под собой и сами кочки, и мелкие ямки, и глубокие промоины. Иногда под ней прячутся коварные пеньки и коряги, так и норовящие зацепить тебя за ногу и опрокинуть в холодную воду. И только куцые, кривые болотные сосенки тут и там сиротливо торчат из воды, обозначая более или менее надёжные кочки, на которых можно постоять и отдышаться.

Впрочем, кое-где, там, где болото ещё не до конца оттаяло, идти полегче – всё-таки нога ступает по твёрдому. Но эти участки коварны: очень уж внезапно они обрываются: Ах! - и ты, буквально на минуту расслабившийся, проваливаешься чуть ли не до пояса в воду. Хорошо, если высоты раскатанного болотного сапога хватит и ты не наберёшь его полным. Если же нет – придётся ковылять на окраину болота или в ближайший болотный «остров» и там, продравшись через окаймляющую его густой полосой чепурыгу, разыскивать сухой пригорок. Теперь – всё, прощай, планы! Нужно разводить костерок, выливать из сапога воду, отжимать её из носка и штанов, сушиться…

И вот ведь что обидно: кажется – всё предусмотрел. И шёл не торопясь, и посохом путь проверял, но такой уж у болота нрав – если оно захочет вмешаться в чьи-то планы, то оно обязательно это сделает!

На моё счастье, неподалёку, посреди болота, находился небольшой лесной оазис. Здесь, в Карелии, их часто называют просто «остров». И действительно – выглядит этот слегка возвышенный, сравнительно сухой участок, поросший соснами, берёзками и ёлками, в точности как остров посреди озера. При этом говорят не «на острове», а «в островУ» и ходят, соответственно, «в остров». Вот туда-то, в этот самый остров, мы и отправились исправлять мою оплошность. 

 Островок этот был невелик, но очень уютен. Здесь было в избытке отличных сухих  дров, а на краю крошечной полянки лежала громадная сосна, на которой можно было усесться не хуже, чем на диване. Совсем скоро перед нашим «диваном» заплясал весёлый костерок, над которым мы пристроили котелок для чая.

Разложив свои промокшие вещи на просушку, я принялся выстругивать из небольшой веточки очень удобное приспособление, идею которого подсмотрел когда-то здесь же, в этих Карельских лесах. Такая веточка, предназначенная ля снимания с костра кипящего котелка, вырезается таким образом, чтобы у неё была длинная ровная ручка, а в нижней её части оставался небольшой «крючочек» - остаток сучка сантиметра полтора длинной, торчащий вверх. Такая веточка называется удивительно мягким и уютным словом «юлашка». И ведь до чего же ловкое это приспособление: им можно не только котелок снять с огня аккуратно, но и уголёк подправить, и сахар в кружке с чаем размешать, да и поджарить что-нибудь, нанизав на ручку, как на шампур.

Вот и сейчас, едва дождавшись, пока я обстрогаю кору с юлашки, Иришка отобрала её у меня и стала подрумянивать на ней кусочки хлеба и сала, чтобы мы могли с аппетитом перекусить, дожидаясь, пока подсохнут мои вещи.

Напившись чаю, мы уселись рядышком на бревне, увлечённые наблюдением за парой кроншнепов, летавших над болотом неподалёку от нас. Нам было очень хорошо видно их в просвет между двумя ёлками. Эти забавные птицы, с длиннющими, загнутыми вниз клювами, то показывали настоящий парный пилотаж, кувыркаясь в воздухе, стремительно пикируя и взмывая вверх, то присаживались на одну из болотных кочек, слегка возвышающуюся над водой. В полёте птицы издавали звонкие, далеко разносившиеся трели.

Внезапно, в тот момент, когда один из кроншнепов только-только взмыл в воздух и начал там выписывать свои головокружительные кульбиты, на сцене появилась ворона. Она заложила полукруг и начала быстро снижаться, явно атакуя оставшегося на земле кроншнепа.

Иришка напряглась, подалась вперёд и зашептала:

- Да у них же там гнездо, она сейчас его разорит!

Я потянулся за ружьём, намереваясь выстрелом отогнать злодейку от так понравившейся нам парочки, когда произошло что-то совсем неожиданное: Сидевший на земле кроншнеп вскочил и, растопырив крылья, начал подскакивать в сторону нападавшей вороны, в то время, как второй камнем пикировал вслед за ней. Ворона шарахнулась в сторону и вскоре в небе закипел настоящий воздушный бой.

Птицы носились из стороны в сторону, время от времени пикируя грудью на серую разбойницу. Довольно скоро её нервы не выдержали, она отвернула в сторону и полетела восвояси, время от времени оглашая окрестности обиженным карканьем.

Парочка победителей тем временем приземлилась на свою кочку и теперь сидела рядышком, озираясь по сторонам.

Жена облегчённо вздохнула, улыбнулась и шепнула:

- Какие же они молодцы! Прямо как мы с тобой.

Ну что я мог ответить? Только очень довольно улыбнуться. А она, посмотрев на юлашку, которую так и держала в руках, добавила:

-А ты у меня молодец!

-Чего это?

- Умеешь много…

Увлечённый воспоминаниями, я и не слышал, как ко мне подошла Иришка. Она мягко взяла у меня из рук юлашку и мы встретились взглядами. В её глазах горели искорки – как отсветы того самого нашего костерка в болотном острове. Она мягко улыбнулась и положила незатейливую, закопчённую с одной стороны палочку в самый укромный уголок нашего охотничьего шкафа.

Да, а шалаш у нас получился очень хороший! Только это уже совсем другая история.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

  • Сейчас на странице   0 пользователей

    Нет пользователей, просматривающих эту страницу.

  • Заходи к нам в Telegram!

  • Интересные предложения

×
×
  • Создать...